В конце 16 века во Франции родился мальчик, звали его Арман Жан. Где-то на протяжении своей истории его семейство сумело породниться с дворянством, а папа вообще уже хорошо стоял и занимал приличную должность при дворе Генриха 3. Но Генрих и папа кончились, семья оказалась в жопе. Арман Жан был довольно шклявотным, но попытался было сунуться на военную службу, потому что он был амбициозным и быть просто мелким сельским дворянчиком ему было неинтересно. Но старший брат решил иначе и сунул Армана в духовенство.

-Что, серьезно? – спросил Арман. – Это мне всю жизнь исповедовать старперов, которые раз в жизни съездили в Париж к блядям? Да нихуя. И принялся разрабатывать план, как просочиться ко двору.

Там в это время увлеченно срались Мария Медичи и ее сыначка Людовик 13. Сыначка хотел править, но мама отправляла его в пиздецкую играть каретками.

Арман пораскинуть мозгами, посмотрел на дрищеватого королька и задружился покамест с Марией, которая пропихнула его на пост военного министра. За что сыначка его немедленно невзлюбил.

Тут между Машей и подросшим сыначкой сделалась гражданская война. Маша не хотела вязать пинетки внукам, а хотела власти и вообще обиделась, что грохнули любовника. Арман вертелся, как вошь на гребешке, понимая, что сыночка-то все равно король и сраться с ним нельзя.

Во время гражданской войны в стране все ожидаемо пошло по пизде. -Кругом хйня, скрізь пдрс! – процитировал Людовик 13 классика, оглядев двор. Арман Жан ему по-прежнему не нравился, но все остальные были тупые.

-Я готов все разрулить за кардинальство, очень мне идёт красный цвет! – сказал Арман Жан.

На том и порешили.

-Папаша ваш, ебучка косорылая, покойся он с миром, все проебал и уронил: католиков и гугенотов, флот и экономику, потому что только и делал, что присовывал теткам. Вы-то, я вижу, не такой, хотя иногда не мешает присовывать королеве, чтоб у нее кто-то родился, – сказал кардинал Ришелье и сделал все обещанное: помирил срущихся католиков им гугенотов, построил торговый и военный флот, дал пизды охуевшей Ла-Рошели, нагнул охуевших дворян, усилил контроль над провинциями, провел ряд реформ, набил королевскую мошну и поднял престиж королевской власти.

Уже полностью доверявший ему король расслабился, присунул королеве и написал Марлезонский балет.

Дворяне ненавидели его до усрачки за лишение привилегий, за то, что их обязали срыть укрепления замков и запретили угандонивать друг друга на дуэлях. Чтоб его самого не угандонили, Ришелье придумал себе гвардию. Он был противником мира с Испанией и Австрией, так что Анна Австрийская ненавидела его до усрачки же и использовала все доступные средства для его принижения, например, информационную войну. Ришелье никогда не был охоч до бап, у него и задачи были поважнее, и здоровье не то. Но у него была любимая племянница, для которой он купил титул и поселил ее в Люксембургском дворце, что немедленно породило слухи об инцесте. -Слышь, Маша! – кричал Ришелье, читая утреннюю прессу, – пишут, что мы ели бульон и погуляли на мильон!

-Дядя, вы же сами говорили, что кругом одни дебилы, – отвечала Машенька. – Идёмте лучше котиков покормим, котики – лучший антистресс.

Дюма в своих романах, конечно же, все напиздел, а кинематограф подхватил, сделав Анну Австрийскую зайкой, Людовика – соплей, а Ришелье – какой-то склизкой червягой. Но мы-то знаем правду.